18 июля 2019 г. «Пресс-изба»

Нетворкинг, горизонты, благодарность: почему люди возвращаются на «Летнюю школу»

Школьник, фотограф, психолог, журналист и другие старожилы ЛШ — о том, что заставляет их приезжать снова и снова.

Многие участники ЛШ приезжают сюда второй раз, третий, четвертый. Кто-то из года в год руководит мастерской и развивает ее, кто-то постоянно пробует себя в разной роли: ученика, координатора, директора мастерской, организатора проекта. Здесь интересно людям разных профессий — от фотографа до ученого — и возрастов — от 15 до 50 лет.

---

Лена Панасенко

Для меня ЛШ — проект, который показал, что есть много интересных людей, и подтолкнул к переезду. Впервые я приехала сюда в 2012 году. Я хотела научиться писать, но у меня не было практического опыта и в Сочи мне негде его было получить. Мы искали инфоповоды, вели онлайн-трансляцию и создавали материалы для ежедневной летнешкольной газеты. На мастерской я познакомилась с двумя девушками, которые работали тогда в пресс-службе крупной компании, и я все бегала за ними со своими текстами и говорила: «Я написала, посмотрите, посмотрите!» Они с удовольствием смотрели мои тексты и рассказывали о своей работе. Впоследствии это помогло мне сформировать более четкое представление о моем профессиональном выборе.

ЛШ — это про контакт с людьми. На самом деле, это очень завораживающее зрелище, когда очень разные люди, зачастую незнакомые друг с другом, объединяются в большую систему, которая сама себя организует и самосовершенствуется. В числе организаторов большое количество людей, которые занимаются делами, в которых раньше не имели опыта. Они делают это качественно и профессионально, способны быстро соображать. Кроме того, в Избе складываются теплые отношения, и эти люди сразу «комфортят» — возникает ощущение, что они твои.

---

Маргарита Кирюшина

ЛШ стала важным расширением горизонтов для девятиклассницы из Тольятти. Приезжаешь сюда и открываешь целый мир, появляется много интересных связей. Я поняла, что у меня есть выбор и необязательно оставаться в родном городе.

Для меня ЛШ — профориентация. ЕНОТ был сборной солянкой химиков, физиков, математиков, биологов. В итоге я ушла в социальные науки, закончила политологию в Вышке, но знания, которые я получила, всегда со мной. Я играю в «Что? Где? Когда?». Кроме того, центр образования, где я работаю, занимается школьниками, которые выбирают направление в профессии. Научный бэкграунд позволяет выстраивать коммуникацию. Я сейчас поступаю в магистратуру экономики управления образования во многом из-за АстроГео, потому что понимаю, что уже несколько лет управляю небольшим образовательным кластером и хочется делать это более профессионально.

Я чувствую, как отдаю долг ЛШ. Хочется расширять горизонты школьников, особенно из других регионов. Кроме того, у нас много студентов из топовых вузов (из МГУ, СПбГУ), и им важно рассказывать, что сейчас происходит в науке, Здесь можно по чуть-чуть погрузиться в разные тематики.

Здесь происходят очень важные встречи. Гитара с Асей Казанцевой, хастл с Панчиным — где такое еще можно встретить. А еще я уже несколько лет встречаюсь с человеком, с которым когда-то познакомилась на ЛШ. Моим со-организатором мастерской является девушка, с которой мы благодаря ЛШ стали близкими подругами. Это место для нетворкинга. Если ты в Фейсбуке разместишь какую-то информацию, то кто-нибудь обязательно откликнется, потому что теперь есть знакомые в самых разных сферах.

---

Лена Ростунова

Приезжаю на ЛШ потусить, расширить социальные связи, на новые лица посмотреть. Здесь большая концентрация интересных людей, которые спокойно тебе позируют, и для меня это хорошая фотографическая практика. Это как дача. Ты приехал на месяц, потусил, поехал дальше.

Благодаря ЛШ я приняла участие в создании благотворительных проектов. Первый – совместная работа с организацией из Псковской области «Росток». Они детей из психоневрологических интернатов расселяют в избы и готовят их к самостоятельной жизни, курируя их. Второй — Charity Shop — магазин, продает подержанную брендовую одежду и собранные деньги отдает на благотворительность.

---

Аня Титова

Для меня ЛШ после 1 курса МГИМО стала глотком свежего воздуха. И каждый новый сезон здесь для меня — это некий чек-поинт, в который я переосмысливаю все, что делала в течение года, куда шла, как поменялась.

Мне нравится, что люди, которые приезжают сюда, неравнодушны к своему текущему интеллектуальному состоянию. ЛШ создает атмосферу, в которой хочется работать больше, чем обычно. Благодаря творческой энергии у многих генерируется знание и понимание того, чем ты хочешь заниматься.

С приходом ЛШ в моей жизни изменилось почти все. В свой первый год я познакомилась с Гришей Тарасевичем, он позвал меня работать в «Русский репортер». Лаборатория «Однажды», куда я сейчас пишу, отчасти тоже выросла из «Русского репортера» (Дмитрий Соколов-Митрич, который до 2015 года был заместителем главного редактора журнала, — основатель).

На ЛШ приезжают участники со всей страны, и пока ты проводишь мастерскую, успеваешь пообщаться с ребятами из разных регионов. За сезон ты собираешь примерную картинку, что происходит с этой профессией по всей России.

---

Катя Бельтюкова

Именно на своей первой ЛШ я узнала про магистерскую программу, на которой теперь учусь. Тогда я заканчивала бакалавриат по направлению «PR и реклама» в МГУ, но ради магистратуры переехала в Питер, поступила на научную коммуникацию в ИТМО. Тот год был поворотным: у меня появилось новое окружение и мечта — заниматься научной коммуникацией. ЛШ стала для меня знаковым местом в этом смысле. Тема моего бакалаврского диплома — «Летняя школа» как площадка для научной коммуникации».

ЛШ затягивает. В 2018 я пробыла до открытия 3 цикла, уехала на неделю в Питер подавать документы в магистратуру, но в итоге переоформила билет, вернулась на летнешкольный Новый год на день, отдохнула, зарядилась, вернулась в Москву по плану на несколько дней. Но когда увидела список дел, с которыми нужно помогать в Избе, приехала на ЛШ на следующий день и пробыла еще дней 10.

Каждый год у меня меняются функции, но при этом я остаюсь в одном проекте. Мне по жизни нравится разнообразие и одновременно хочется постоянства. Обычно это сложно совмещать, а здесь получается. Это дает много внутренней свободы. Кроме того, здесь горизонтальная ответственность, можно предложить что угодно, и никто не будет смотреть осуждающе, если твоя идея не удалась и кто-то что-то не выполнил.

Благодаря ЛШ у меня появилась возможность попробовать себя в роли условного ивент-менеджера. В прошлом году мы с Тошей Самойловым помогали организовывать воркшопы от мастерских в креативной деревне «Флакона», потом в этом году сделали Зимнюю ЛШ, я стала со-организатором фестиваля ЛШ в Питере… (Сзади к Кате подходит девушка, кричит: «Бельтюкова лучше всех!» Они смеются.)

Здорово, что много поддержки от летнешкольного сообщества. Например, когда я не могла найти в Питере площадку для фестиваля, мне очень помогла Мастерская образования. Они поделились файлом со всеми нужными контактами. Среди летнешкольников чувствуешь много взаимовыручки, и это очень вдохновляет и дает веру в свои силы. Помогает ЛШ и в профессиональном плане. Сейчас я думаю каким-то образом связать свою жизнь с ивент-менеджментом.

---

Саша Колодочка

Немного пафосно звучит, но в свое время ЛШ сильно изменила мою жизнь. В первые годы она вывела меня из серьезной депрессии. Я тогда потерял себя — это типичное дело в моем возрасте, когда не понимаешь, кем быть. В 2016 году я встретил на ЛШ человека, который предложил мне работу в Москве. Буквально через неделю я переехал.

Все ключевые для меня проекты были связаны с летнешкольниками. Например, в Информационном центре по атомной энергии (ИЦАЭ) Росатома я оказался именно так. Сейчас я работаю над проектом, где мне предложил поучаствовать Антощенко.

От пресыщения «Летней школой» меня останавливает то, что я каждый год пробую что-то новое. Даже мастерскую мы организовываем так, что каждый год сильно отличается от предыдущего. Сейчас я хочу дать другим людям то, что мне дала ЛШ. Если хотя бы одному из 40 человек на моей мастерской это поможет изменить жизнь так же кардинально, как и мне, значит, я уже это все делаю не зря. Это моя благодарность ЛШ.

---

Одиссей Буртин

Не могу сказать, что мой первый раз в ЛШ как-то изменил мою жизнь, но у меня появилась какая-то еще тусовка кроме школьной. Полтора года мы жили с родителями в Германии и когда вернулись в Россию, у меня возникли сложности с социализацией. И в то время, в 11 лет, научпоп стал для меня путем спасения от не очень дружелюбного внешнего мира. В частности, я стал читать от корки до корки «Кота Шрёдингера». Я ходил на все открытые планерки журнала, которые устраивал Тарасевич, и узнал оттуда про ЛШ. Кроме того, мои родители работали в «Русском репортере», знакомы с основателями проекта и тоже предложили сюда приехать. ЛШ помогла мне социализироваться.

Следующая ЛШ разделила мою жизнь на до и после. Это личная история. Я познакомился с одним человеком, который дал мне понять, что я интересен людям, это подняло самооценку и дало мощный толчок к тому, чтобы быть увереннее в себе и общаться с другими.

Для меня пары, лекции — это не совсем то, зачем я сюда приезжаю. Мастерские, на которые я езжу, не связаны с, так сказать, моим профессиональным интересом, его я связываю с другими проектами в своей жизни. Мне важна атмосфера, тусовка. А образовательная часть — это ядро, вокруг которого выстраивается летнешкольная жизнь и взаимоотношения с людьми.

---

Игорь Григорьев

На ЛШ заманил коварный Тарасевич. Познакомились с ним немного раньше. Он тогда открыл Школу научной журналистики при МГППУ. Там мы познакомились со многими ребятами. Я тогда был на старших курсах на психологии, и мне было интересно узнать, что такое научная журналистика. В этом смысле из меня мало что толкового вышло, но зато я оказался на ШНЖ в Ручках. Это была совершенно особая атмосфера. Тогда чтобы отправить смс, люди кидали телефоны в воздух. Там было маленькое открытое поле и скромное здание, где ютились все мастерские. Все у всех были на виду.

На следующий год в межсезонье открыли проект «Среда Русского репортера». Там собирались многие летнешкольники. Организацией проекта активно занималась Светлана Скарлош, которая тогда была руководителем ПсихО. Ближе к лету Гриша [Тарасевич] попросил меня помочь Свете [Скарлош] с организацией. Это привело к тому, что уже на базе «Волга» я влился в мастерскую, где в пиковый момент оказалось около 65 человек. С тех пор я каждый год езжу одним из руководителей мастерской, выполняю исполнительные функции.

ЛШ — это не только про знания, которые можно получить с лекций. ЛШ — это про людей, про контакты. Преподаватели, которых ты привозишь на мастерскую, зачастую могут быть незнакомыми тебе людьми. Но ты знакомишься, понимаешь, что есть общие интересы, и это важно и для профессионального развития, и для личного.

Для меня ЛШ — это отчасти стокгольмский синдром. Ты находишься уже в каких-то отношениях с проектом, когда хочешь работать на него и, возможно, иногда отдаешь больше. Но все равно ты получаешь много эмоций, знакомств. И странное чувство, когда возвращаешься в город. Еще какое-то время тебе хочется работать, двигаться, быть продуктивным, жить в нынешнем ритме. И если не просто грустить, что все закончилось, можно потратить это время на то, чтобы сделать что-то важное.

Мария Евсина